Флудилка

Вот набросал черновой вариант, не судите строго
Сказ про троллей пещерных, злобных да прыщавых.
Неподалеку от места проживания известного уже нам мастера пряморукого, было место менее знаменитое, вернее знаменито оно было именем своим, присвоенного ему в честь сказителя великого, знатока рифму русской, от руки злодея погибшего, в лета ранее. Да не об этом сказ ныне. А сказ о событии чудном, в месте том произошедшем.
В урочище этом, люди не добрые, прикрываясь науками да врачеваниями всякими, продолжали дело темное, учителя своего Курчатова. Энергию лихую перерабатывали, да минералы всякие из пещер темных вынимали. Да не учли люди эти, что усмотреть за всем этим не представлялось возможным, хоть в два ока смотри, хоть в четыре. Этим крысы длиннохвостые снующие в полумраке и воспользовались, по тугоумию своему, крошки минералов жгучих от жадности поедать начали.
Много-мало ли годов прошло, но начали лиходейцы ученые, на столах своих руны непонятные находить, то испражнениями написанные, то слизью всякой. Через время короткое желчь из тех посланий полилась, в ужас людей приведя. И смрад великий окутал то урочище, запах гнили, да сырости болотной по окрестностям разноситься стал, даже волки серые перестали в места те ходить по надобности большой али малой.
Вот собрался весь люд ученый, да давай гадать-разгадывать письмена диковинные, да бороды чесать и лысины, не выходит ничего. С каждым днем ворохи писем гадких, да зловонных увеличивались, да заполонять пещеры почти полностью начали. Ничего мужи ученые поделать не могут, уже и пещеры непригодны для людей стали, а смысла понять из писем тех, люди не могут.
Так бы, наверное, и сгинули те врачеватели, с загадкой той великой за одно, да на радость их, в пещеру Люся вошла, да предстала в облике своем не первозданном, да не лицеприятном.
Люсю из жалости приютили, когда она еще совсем маленькой крысой была, для опытов всяких и экспериментов губительных готовили, да сестра единоутробная у Люси была, ту Премией назвали. Имена эти сложились по совпадению простому, приютила крыс этих девочка, на голову слабая, безобидная — Люсей ее все окликали. На день следующий, в честь возникновения животин бесхозных, на балансе не учтенных, премию ее маме дали, вот от туда и пошло - Люся и Премия.
Сначала крыски эти тихо сидели в клетке своей, писком своим лишь изредка о себе напоминали, да помет свой разбрасывали, да воздух портили, сильно не докучали. Девочка, покормив зверков тех милых, дверку в клетке притворила, да засов задвинуть забыла. Сим недочетом, не преминула воспользоваться более смышленая Премия, да за собой и Люсю малахольную потащила. Пропажу животин сих заметили не сразу, а по прошествии дней нескольких, да искать не стали.
Вот те две крысы, и стали пыль ядовитую нюхать, да минералы темные облизывать, от чего изменения всякие твориться с ними стали. Вроде, как речь человеческую понимать они стали, да не так совсем как надо. Говорят люди промеж собой о делах своих людских, а крыскам кажется, что люди у них советов спрашивают, да мнением их интересуются. Вот Премия по ночам темным, решила рукописи человеческие, на столах брошенные почитать, грамоте поучится, да сестрицу свою Люсю позвала. Ну не далась наука животинам, да не поняли они этого, возомнили себя существами разумными, да науки познавшими. А энергия темная, продолжала изменения пакостные, мозг размягчающие, под воздействием оного, тварей безропотных для экспериментов выращиваемых, в существа ядослюнные , бородавочные, струпьями покрытыми превращать. Вот у крыс безобидных уже и мысли появились о недостойности рода человеческого и существования рядом с последними.
Вот с мыслями такими, так и не донесенными в письменах своих, и явилась Люся к мужам ученым, а сестра ее временно обозмолвленная, по причине языкокусания собственного, от ненависти гнойниками покрывшаяся, за спиной сестры пряталась, опасность учуяв. Да предъявить речи свои возмущенные, мужам человеческим хотели, вот мол медали нам подавайте, за познания наши великие, да только вымолвить внятно не смогли ничего, язык-то крысиный остался.
Но встреча столь негаданная, прервана была каблуком сапога цвета угольного, охранника могучего, что табак душистый курил по сторонам озираясь. Увидав существ диковинных да гадких, раздумывать долго не стал, да обрушил подошву сапог своих сыромятных на головы созданий мерзких, слова неприличные в слух произнеся, да брови свои пушистые в изумлении приподняв.
Ох и ругались мужи ученые, над останками тел растерзанных, да плохо пахнувшими, руками разводя, но поделать уже не могли ничего. А охранник, низ спины почесав, да глаз прищурив, пробурчал в усы густые мысль одну грубую про мотороллер свой сломавшийся. Сею фразу не расслышав окончательно, врачеватели возомнили о познаниях великих скрытых в голове вооруженного молодца и назвали новый вид гадов малоизученных — троллями.
Существ оных, вонючих да желчью плюющими, все чаще видеть стало возможным, да вот наблюдение одно возникло, как язык поганый с корнем вырвут у них, так сначала в крыс они обращаться начинают, а затем и в мышей белых-лабораторных.
Суть сказа сего, понятна и так, крыс хоть хлебами белыми да пряниками тульскими корми, хоть землицой черноземной, хоть каменьями ядовитыми — ума человеческого не понять им, только в троллей обратиться могут, на погибель свою.

P.S. Приношу свои глубочайшие извинения всем Люсям, если обидел ненароком, имя данное использовано исключительно из красоты последнего.
Все совпадения случайны и не имеют ничего общего с ныне живущими существами во всей вселенной. Данный сказ имеет малозначительную литературную ценность и является фантазийной выдумкой.

Не зря я перед Люсями извинился

Саша, я же про Люсь девушек, а не крыс.

Вот я так и писал неск. страниц назад.